Он закончил Йель

Disclaimer: в этом фантастическом рассказе, происходящем в будущем, выдумано все. Единственная причина, по которой действие происходит в Йеле, а не Принстоне или Гарварде, связано с фонетической шуткой на русском языке.

Многобуквенное окончание притчи о Джоне Барке.

Вернувшись в Дакоту на работу, Джон за день отобрал две группы слов для своей викторины: сенатор, сутенер, бандит, симпатяга, и так далее, а вот с фотографиями вышла заминка. Оказалось, что нужны разрешения, какие-то, этические формы – все то, с чем Джон дела не имел, и для чего требовалось какое-никакое финансирование. Обычно, такие расходы оплачиваются из научных грантов, но Барк из Хупла даже и не пробовал подавать заявку на грант, ведь в конкурсе участвуют психологи из всех университетов. По счастью скоро позвонил Х, поинтересовался, как дела, ничуть не удивился и предложил небольшой грант от благотворительного фонда, поддерживаемого его семьей. Гранта хватило на то, чтобы уговорить несколько сотен студентов поучаствовать в проекте и дать разрешение на использование фотографий, да вот незадача – черных были единицы. Джон стал звонить Х, тот поворчал, но согласился помочь в последний раз.

– Наш фонд, – сказал Х, – помогает разным людям, и они могут согласиться на использование фотографий для науки, если мы их попросим. Но они бы не хотели афишировать факт получения помощи. Так что мы передадим тебе готовую базу на несколько сотен фотографий с заполненными формами о согласии на использование в твоем исследовании, но встречаться с тобой или другими психологами или еще как-то сотрудничать они не планируют. Может, тебе придется немного смухлевать, в психологии raw data очень часто секретна, так что выкрутишься. Конечно, Джон согласился, а его универ в Дакоте не задал лишних вопросов – скорее всего Джон принес первый и последний грант в эту лавочку. Конечно, Х был прав – байес был четко виден почти у всех подопытных добровольцев, как школьных учителей, так и профессоров универа. Через полгода Джон позвонил Х, поблагодарил за помощь и сказал, что выражает в статье благодарность Х и его фонду и посылает ее в Psyhological Review. К его полному изумлению, Х в первый раз вышел из себя.
– Куда?! – заорал он – Ты идиот, или притворяешься?! Ты уже послал туда, твою мать? Нет? Ну слава, богу. Попробуй Nature.
– Да ведь... там же пошлют на проверки в три команды... да у них совсем другие профессиональные требования, да они наверняка завернут...
– Ты еще не понял, что я знаю жизнь намного лучше тебя? Попробуй, и точка. Да, и не надо выражать нам благодарность. А то, в самом деле, как бы они к этому не прицепились – ведь не обычные агенства по распределению грантов, а никому неизвестный частный фонд.

Дальнейшее напоминало сказку о крошке Цахесе. Статью приняли моментально и включили в десятку важнейших открытий года. Десятки уважаемых психологов соревновались в быстроте проведения аналогичных экспериментов и получали похожие результаты, разве что уточняющие детали. На Джона посыпались приглашения на конференции, а потом и на работу. Неудивительно, что из всех вариантов он выбрал свою альма матер – Йельский университет. Довольно скоро, вокруг Барка сформировалась целая школа очень толковых докторантов и постдоков, которые проводили эксперименты, и все, что от него требовалось, – задавать общее направление и подписывать написанные ими совместные статьи. Как и обещал Х, Барк стал гуру.

После того как скрытый расизм был однозначно предъявлен публике, отделы кадров университетов и передовых фирм объявили ему вендетту. Вначале она носила мягкий характер – сотрудников обязывали приходить на лекции, где представители Барковской школы на пальцах объясняли, что такое скрытый расизм и призывали убить дракона в себе. Конечно, этим не кончилось, и вскоре сотрудников, заваливших тест на скрытый расизм, стали подвергать санкциям – заморозка зарплаты, отказ в продвижении или приеме на работу. Особенно зверствовал университет, где рулил Барк, и наиболее проницательные (и затребованные на рынке) профессора, по-тихому перебрались в другие учебные заведения.

Неудивительно, что вскоре возник запрос на курсы подготовки к таким тестам: «тренинги по искоренению скрытого расизма». Это оказалось не так просто сделать, ведь со времен первого теста Барка область разрослась, и скрытые стереотипы выявлялись множеством разных способов. Тем не менее, одна фирма давала почти стопроцентный результат – недавно открытая X фирма «White charge», использующая старую проверенную технику – электрошок. Там, где не помогала никакая психологическая работа, – поди достучись до подсознания – вполне работал тупой рефлекс. Такие словосочетания как «белый заносчивый» можно использовать, а кое-какие другие – не советуется. И пора это уже не головой понимать, а мозжечком чувствовать.

White charge сделала Х миллиардером за год, и ее популярность росла как снежный ком. Специалисты в отделах кадров начали поговаривать о том, что обязать человека пройти электрошоковую коррекцию под угрозой увольнения, они, наверное, не могут из-за каких-то глупых поправок к конституции, но заморозить ему зарплату вполне возможно. А уж не дать теньора в универе...

Где-то в это время находившийся в зените славы Барк встретил Х в последний раз и был очень удивлен, услышав, что тот продает фирму за жалкие десять миллиардов.
– Все только начинается! Вот-вот к тебе пойдут не отдельные карьеристы, а целые рабочие коллективы...
– Понимаешь, – сказал Х, – у умного бизнесмена должно быть простое правило: в течении долгого времени можно либо сильно обманывать немногих, либо многих, но несильно. Я не знаю, где порвется, но мое чутье говорит, что мне пора.

Конечно, дуболом Барк не поверил. Он давно привык к критике «завистников», что результаты тестов на скрытый расизм нестабильны и не дают никакой корреляции с поведением, а значит меряют черт те что – величину практически никчемную и ни на что не влияющую. Ему даже не надо было ничего делать – от всего этого легко отбрехивались ученики, занявшие ведущие места в других департаментах. Ставили свой эксперимент, получали другие результаты, тянули дискуссии. И даже если какая-то одна методика объявлялась несостоятельной, это никак не влияло на картину в целом.

Конечно, критики пытались подкопаться и под начальную статью в Nature, чтобы опровергнуть всю область разом, но Барк был начеку. Очень изредка он соглашался на повторный эксперимент, ставил его в своей лаборатории и доказывал, что тест работает вне всякого сомнения, а почти все вокруг, к сожалению, всё еще скрытые расисты. За исключением тех, кто прошел коррекцию электрошоком.

Конечно, Х был прав. Как у Барка, так и всего Йельского университета образовалось огромное число врагов и в академических кругах, и вовне, так что борьба вышла за рамки чистой психологической науки. Для начала кто-то хакнул его датабазу в Йеле и даже слазил в Хупл. Полиция нашла, что следы вели в  компьютерный департамент другого уважаемого университета, но никого не поймала. Барк выступил с обычными обвинениями в адрес расистов и супремасистов и не придал инциденту значения. А через пару дней вышла статья в NYT (да, даже журналисты этого прогрессивного издания были не в восторге от перспективы пройти курс в White Charge) о том, что Барк скрыл грантодателя Х, использовал его датабазу рецедивистов (а именно им помогал фонд Х) и нашел корреляцию между студентами и хорошими словами, и рецедивистами и не очень хорошими словами. Ну разные у них рожи независимо от цвета кожи. С этим Барк еще как-нибудь мог бы бороться, но последнее обвинение было фатальным – борец со скрытым расизмом, собрал для своей выборки черных фотографий одних уголовников. Он не борется с предрассудками, он их создает.

Грянул дикий скандал, куда выплеснулась вся накопленная за 15 лет отрицательная энергия, а по его окончании психология лишилась столь перспективной области, как исследования скрытого расизма, а лига плюща – одного своего члена. Остальные дружно проголосовали за исключение. Дальше пошло по нисходящей. Новый президент разжалованного Йеля закрыл департамент психологии – выпиливание дупла такого размера было единственным средством выковырять короеда выгнать Барка, а совет выпускников принял решение лишить его звания алюмни, создав небывалый прецедент. Сам Барк до конца жизни считал, что его подсидели завистники, пытался выступать в своем обычном стиле, но его уже никто не слушал – сказка о крошке Цахесе подошла к концу. Через полгода Барка хватил удар, и его сил хватило только на небольшую месть в завещании. На его могиле выбито:

«Здесь лежит John Beatl Bark. Он закончил Ель. Дважды.»

Спасибо вирусу

Йом Киппур – время для того, что на иврите называется חשבון נפש (букв. подсчет души). Точно не переведешь, но, в общем-то, самоанализ, самокритика, какое-то подведение итогов и какое-никакое искупление вины. Это касается и отношения с другими людьми, и отношения с богом. Хоть праздник и нечастый – раз в год, конечно, и у серьезно соблюдающих имеет место быть выхолащивание и стандартизация. Прощение просят по списку и для галочки. Мол, если кого обидел/забанил/послал в жопу, то не обижайтесь/разбаньтесь/вылезайте из жопы. И вообще, зря вы туда полезли, это была не более, чем фигура речи, моей вины тут нет, что вы не поняли. У бога прощения просят посерьезнее, не едят, не пьют, молитв очень много. Рискну высказать крамольную мысль, что если и людям не очень извинения по плану нужны, то уж богу большая часть этой суеты – тем более. Конечно, извинения принимают – Йом Киппур все-таки, не примешь – сам нагрешишь, а значит, как-то это работает. Может, и бог по той же причине в Йом Киппур скидку делает, но давайте все-таки подумаем, чего бы он в самом деле хотел? ИМХО, он бы хотел, чтобы мы на себя (и лично, и как общество) со стороны посмотрели, ну не его глазами, но хоть не совсем своими. Слабости и ошибки бы заметили и выводы бы сделали. По крайней мере, такова может быть точка зрения светского человека еврейского вероисповедания. А всю детальную ритуализацию оставим узким специалистам в штреймеле.

Спасибо вирусу, сомнений, в чем надо разбираться на этот Йом Киппур, нет. И с точки зрения светского человека, и с точки зрения религиозного. Вот в нем, родимом, и надо разбираться. Когда корона начиналась, рав Авинер советовал искать позитив в Божьем промысле – мол, гойская культура накрывается медным тазом. Я уверен, что, отсидев Песах и нынешние праздники в карантине, он и ему подобные только вопрошают: «За что наказание сие?» и держат пост строже обычного. Я искренне сомневаюсь, что это поможет даже им самим, и, как ни смешно, считаю, что как раз на Йом Киппур имеет смысл если не поискать позитив, то подумать конструктивно. Итак, что нам показал вирус такого, что мы в суете как бы знали, но и как бы не знали? Про что мы точно можем сказать, что где тонко, там и рвется?

1. Медицина. Спасибо тебе, вирус, что напомнил, что качество у нас хорошее, а запаса нет никакого, бюджеты подсушивались, расходы оптимизировались, больницы новые не строились, коек и обычной зимой не хватало. Спасибо, что сейчас немного туда денег переведут, хоть врачи и работают на износ, и прости нас, что как ты уйдешь, все вернется на круги своя.

2. Образование. Спасибо тебе, вирус, что напомнил, что хоть расходы у нас большие, классы огромны, а дисциплина никакая. И так учат средненько, а по зуму вообще нет никакой возможности. И прости нас, что, как ты уйдешь, ничего не поменяется.

3. Жилье и семья. Спасибо тебе, вирус, что напомнил многим, что детей у них намного больше, чем компьтеров, не говоря о комнатах в квартирах. Может, и задумаются они, пока ты тут. Хотя и это вряд ли.

4. Спасибо тебе, вирус, что напомнил нам о расколе в обществе, который и во время борьбы с тобой только ширится, ибо и эту борьбу обращают в политику.

5. Ну и от всего человечества, спасибо тебе, вирус, за щелчок по носу. Что увидели некомпетентность свою и с прививками, и с тестами, и много с чем еще и, даст бог, исправимся.

П.С. Если кому-то мешает стиль, поясню, что периоды кризиса и есть самое подходящее время для краштестов и חשבון נפש, благо слабости лучше высвечиваются. А ультрарелигиозному человеку, чем вопрошать «за что», лучше бы подумать, а не послал ли господь вирус, чтобы указать на слабости, дабы мы исправились. И не пошлет ли он чего посерьезнее, если этого будет недостаточно.